— Мать уже спрашивала меня об этом. Я не так хорошо знаю белую, чтобы дать ответ.

Женщина задумалась.

— Было бы хорошо, если бы ты женился на белой женщине. Тогда у твоих детей была бы такая же кожа, как у тебя.

— Мои дети будут сенеками! — твердо заявил Ренно. — Не имеет значения, будет их мать белой или индианкой.

Вся семья кивнула в знак согласия.

— Но я не знаю, что делать с Де-бо-рой сейчас. Не стоит оставлять ее в доме для девушек.

Он взглянул на Ину, потом на Са-ни-ву. Ба-лин-та знала, что дети не должны вмешиваться в разговоры взрослых, но не смогла удержаться.

— О, все уже сделано, — сказала она. — Йала и Ановара увели ее сегодня вечером в тот дом.

Ренно онемел.

Гонка кивнул с довольным видом:

— Думаю, это самое лучшее. Если мы вернем белую ее народу, они решат, что мы слабы. Об этом говорили на совете, и все согласились, что в этом доме она порадует многих воинов.

— Нет! — крикнул Ренно, впервые в жизни не соглашаясь с отцом.

Как старший воин, он имел право на собственное мнение, но не мог понять, отчего так разволновался. Вскочив на ноги, Ренно помчался к особому дому, позабыв о собственном достоинстве. Ина и Са-ни-ва обменялись улыбками.

Ба-лин-та испугалась, зная, что слишком часто вмешивалась в разговор, а Эл-и-чи встревожено смотрел на Отца. Гонка нахмурился, но жена мягко накрыла его руку своей.

Вдруг он улыбнулся.

— Я опять хочу есть, — сказал великий сахем. — Хочу маисовой каши с сиропом.

Ренно был так взволнован, что не мог собраться с мыслями. Он знал только, что ему нравится Де-бо-ра. Отец прав, белую женщину нельзя возвращать обратно, но и оставлять ее в том доме он не позволит. Хозяйка пропустила его, думая, что пришел обычный посетитель.

Ренно огляделся и сразу заметил Дебору. Она сидела на постели, глядя себе под ноги. Ренно остановился рядом, девушка подняла голову и отпрянула, с расширившимися от ужаса глазами.

Ренно пальцем указал на нее.

— Я привел эту женщину как пленницу в землю сенеков! — громко сказал он. — Теперь я объявляю ее своей рабыней!

Хозяйка знала, что он прав, и не стала вступать в спор со старшим воином. Ренно посмотрел на девушку, поманил за собой, повернулся и вышел. Дебора последовала за ним. Она не знала, что у сенеков принято, чтобы старший воин жил с женщиной. Она понимала только одно: белый индеец спас ее еще раз.

Ренно вошел в свой новый дом и остановился на пороге. Он не знал, как поступить, и старался скрыть смущение. Пусть она ляжет на его постели, а он устроится на полу.

— Спи! — сказал Ренно по-английски и указал на постель у дальней стены.

Прежде чем Дебора успела ответить, он улегся на пол и укрылся плащом из бизоньей шкуры.

Глава девятая

Утром Ренно повел Дебору на завтрак в дом клана Медведя. Англичанка удивилась, как спокойно индианки приняли ее новое положение. Для них она стала женщиной Ренно, и хотя никто не выказывал особой приязни к белой, ее не пытались обидеть или оскорбить.

После завтрака Дебора и Ренно вернулись в свой домик. Белый индеец взял лук и стрелы, сказал что-то, чего девушка не поняла, и ушел. Дебора решила, что он пошел на охоту, предоставив ее самой себе. Девушка сидела на жестком земляном полу и не знала, смеяться ей или плакать.

Ренно успел увести Дебору из индейского публичного дома до того, как ею заинтересовался кто-нибудь из посетителей, и она была очень признательна ему за это. С другой стороны, скорее всего индеец потребует, чтобы Дебора стала его любовницей. Сама мысль об этом приводила девушку в ужас, но ведь все могло быть гораздо хуже. Ренно был белым, хотя и жил среди индейцев, и нужно признать, он выглядел совсем недурно…

До сих пор Дебора не задумывалась, насколько мужчины привлекают ее физически. Возможно, потому, что она еще никогда не испытывала влечения к мужчине. Эйб Томас был очень красив, но совсем не интересовал ее. Джефри Уилсон был омерзителен, и Дебора старалась вообще не вспоминать о нем. Авдий Дженкинс привлекал ее гораздо больше, но девушка никогда не думала о священнике как о мужчине.

В Ренно было что-то загадочное, и Дебора задумалась, понравилось бы ей заниматься с ним любовью. В первый момент девушка устыдилась собственных мыслей, но тут же пришла к выводу, что это глупо — ведь они будут жить под одной крышей, и, конечно, он начнет домогаться ее.

Дебора почувствовала, что в домике кто-то есть, и подняла глаза. На пороге стояла Ба-лин-та с большим свертком в руках. Они улыбнулись друг другу, и девочка, уверенная, что ей рады, вошла.

В свертке оказалось несколько кусков мягкой оленьей кожи, удивительно острый каменный нож, костяная иголка и пучки сухожилий, которые, как быстро сообразила Дебора, индейцы использовали вместо ниток.

— Ты хочешь, чтобы я шила? — спросила она, сделав жест, будто шьет.

Ба-лин-та повторила свое первое слово по-английски.

— Шить, — сказала она, делая то же движение и указывая на девушку.

Дебора поняла, что ей принесли все это, чтобы она сделала себе одежду, и в порыве благодарности внезапно обняла Ба-лин-ту. Девочка радостно прижалась к ней.

Дебора не нуждалась в указаниях и принялась за работу. Ба-лин-та уселась напротив, скрестив ноги, и наблюдала, восхищаясь мастерством белой.

Так прошло все утро. Дебора работала, а девочка пыталась с ней разговаривать. Вскоре каждая уже могла произнести несколько слов из чужого языка. Дебора удивлялась, как легко Ба-лин-та запоминает английские слова. Ей самой язык сенеков давался с трудом.

Урок внезапно был прерван приходом старшей женщины. Ба-лин-та убежала. Дебора не знала, кто эта женщина, но гостья приветливо посмотрела и пригласила Дебору следовать за собой. Девушка оставила шитье.

Женщина повела ее в свой дом, где угостила жареной рыбой и тыквой, и была очень рада, когда Дебора повторила выученные слова на языке сенеков. Ба-лин-та присоединилась к ним, и Дебора догадалась, что Ина, так звали женщину, была матерью девочки.

После еды Ина дала Деборе несколько глиняных горшков, чтобы готовить еду на открытом огне, и несколько черпаков. Они вместе отнесли их в дом Ренно. Здесь Ина развела огонь в специальном углублении, показала Деборе, где хранятся дрова, и провела девушку по кладовым, расположенным вдоль задней стены длинного дома клана Медведя.

— Здесь пища для всех, кто принадлежит к нашему клану, — говорила Ина, сопровождая слова жестами. — Бери, что захочешь. Бери все, что тебе нужно.

В кладовой лежали груды свежего маиса в початках, тыквы, бобы, дыни и разные свежие и сушеные травы.

Прошло довольно много времени, прежде чем Дебора поняла, что может брать все, что пожелает.

Ина помогла ей отнести в дом овощи и травы, а потом настояла, чтобы Дебора пошла с ней.

Около дома сидел Гонка и курил трубку. Дебора замерла, но он лишь вежливо кивнул ей.

Дебора догадалась, что Ина — его жена, а Ба-лин-та — дочь. По какой-то причине семья главы племени была настроена к девушке дружески.

Гонка, не обращая на гостью никакого внимания, опять принялся смотреть прямо перед собой.

Только когда Ина протянула Деборе большой кусок свежей оленины, девушка догадалась, что Гонка на самом деле рассматривает ее. Ему не хотелось, чтобы она заметила это, так что Дебора сделала вид, что не смотрит в его сторону.

В дом вошел Эл-и-чи и ласково улыбнулся Деборе. Он тоже был приветлив, и она подумала, что, скорее всего, он сын Гонки и Ины.

Несмотря на новое звание, Эл-и-чи тут же велели принести воды в дом Ренно для его женщины.

Юноша послушался, и Дебора пошла за ним к речке, протекавшей сразу за поселением. Эл-и-чи набрал воды и понес к дому Ренно. Там он поставил ношу, достал что-то из сумки на поясе и протянул девушке, убежав прежде, чем Дебора смогла рассмотреть, что ей дали.

Это оказался маленький кусочек соли, отбитый от скалы. Соль была для индейцев очень большой ценностью.